"Antares World" - "Ветер и снег"

...А рождественская ночь у меня вчера была поразительно веселая)) Мало того, что ремонт, так еще в десять вечера не зажегся свет, — и эти *цензура* строители признались, что умудрилсь перерезать проводку перфоратором... моей первой мыслью было — боже, ну как они вообще по ней попали?! И починили только сейчас. По моему Бог мне таким образом мстит за то, что я в него не верю...

Данный текст был обещан в разговоре. Остальных честно предупреждаю, что это не новая сказка, а собранная в рассказ игровая арена, причем местами так и недописанная. Мое авторство указано чисто номинально — стихи и часть диалогов придуманы не мной, и принадлежат остальным игрокам. Разрешение на публикацию от всех авторов получено.



***
...Огонь в камине почти погас, и расположенный на самом верхнем этаже башни кабинет великого магистра медленно, но верно утопает во тьме. Однако магистр пока не спешит звать слуг, снова погрузившись в невесёлые размышления. На людях он неизменно остаётся сдержанным и невозмутимым, но в одиночестве может позволить себе быть более откровенным. Несколько лет единственным существом, которому известны его тайны, является подарок повелителя Чежеса, — песчаная змея по имени Тесса. На юге они считаются священными животными, и, по легендам, даже понимают человеческую речь. Так это, или нет, но Тесса действительно скользит к креслу именно тогда, когда её позвали, и сворачивается прохладными гладкими кольцами, тихонько шипя что—то успокаивающее.
— Да, разумеется — интересы ордена всегда превыше моих собственных. Но знаешь что, Тесса? Иногда я сомневаюсь — стоило ли оно того... Конечно, мои слова назовут кощунством, и даже будут по—своему правы. Но они не теряли сначала жену и сына, а потом и того, кто значил для них гораздо больше, чем вся семья вместе взятая... Престол этого княжества необходим нам как воздух, но... мне ведь всего сорок лет. Так почему я должен жертвовать всем на свете ради какой—то божественной цели?! — неосознанно повышает голос мужчина, немного забывшись.
Но быстро приходит в себя, ласково поглаживая недовольно зашипевшую змею:
— Прости, Тесса. Я совсем сошёл с ума в одиночестве...
Раздаётся негромкий стук в дверь, и один из служителей бесшумно входит в комнату, с поклоном протягивая ему запечатанный конверт:
читать дальше— Письмо из доблестной Тенны, мой господин. Посланник уехал, не дождавшись ответа.
Магистр торопливо ломает печать, быстро пробегая глазами изящные ровные строчки. И мгновенно меняется в лице, в ярости отталкивая перепуганного слугу.
— Немедленно выслать в Тенну людей! Пусть вернут Вейнариса в крепость любым способом — даже против его воли — шипит он почище своей змеи, бросая смятый листок в огонь.
Слуга с ужасом смотрит на побледневшего господина, все же решаясь переспросить:
— А насчёт княжны что прикажете, мой господин? Её что — тоже сюда... против воли?
— Нет. Я не желаю снова видеть здесь эту ведьму. Теперь оставь меня одного — через силу выговаривает тот, опускаясь в кресло.
Слуга убегает, забыв поклониться, а перед глазами ошеломлённого магистра до сих пор стоят чёткие буквы:
«...Прошу простить мою дерзость, учитель, но я не успею вернуться в орден к сроку. Кроме того, я не выполнил ваш приказ, и не смогу выполнить в дальнейшем — по той причине, что... впрочем, я не имею права сказать вам об этом. Прощайте».
И приписка снизу резковатым тонким почерком:
«...Зато я имею. Считайте, что ваш ученик умер... по крайней мере, — для вас. И благодарю за прекрасный подарок... учитель. С искренним почтением, та, кого вы ошибочно считали своей ученицей, княжна Лисанна Теннийская».

***
...А в доблестной Тенне в это время вовсю идут последние приготовления к празднованию Новой Весны, и при княжеском дворе царит не меньший хаос. Все носятся как угорелые, стараясь одновременно успеть закончить тысячу дел. Сам повелитель Метир и большинство его советников давно начали праздновать, и потому уже не в состоянии рассуждать хоть сколько—нибудь адекватно... А княгиня Галиция Леарнийская, мачеха его дочерей, на всю праздничную неделю уехала к себе на родину, в соседнюю Леарну. И старшая княжна очень рада этому, несмотря на то, что именно ей теперь приходится отдуваться за всех, чудом умудряясь быть в трёх местах одновременно. Да ещё и маленькая Амелира простудилась так не вовремя...
— Ну вот, все приглашения подписаны. Что же я ещё хотела... ах да, ведь уже полдень — Лисанна вспоминает, что нужно проследить, чтобы сестрёнка приняла лекарство, которое приготовила для неё жрица Тания.
...Жаль что оно очень горькое, но зато помогает просто великолепно — с этими мыслями девушка выходит из своей комнаты, и спускается по лестнице этажом ниже, замечая, что у покоев Амелиры репетируют музыканты.
— Боги великие, вы все окончательно с ума посходили?! Моей сестре нужен покой, а вы что здесь устроили? — возмущённо спрашивает у них девушка.
— Так молодая госпожа ведь сама захотела... Так и сказала — «репетируйте прямо здесь, а я послушаю». Но если вы против — мы сию же минуту уйдём в зал, конечно... — растерянно отвечает ей пожилой скрипач.
— Лисейн, он правду говорит! Мне скучно лежать без дела, вот я и попросила их поиграть что—нибудь весёлое. Не приказывай им уйти, иначе я тут умру от скуки! — раздаётся из—за дверей звонкий детский голос.
— Пожалуйста, не говори так, радость моя. Ты не умрёшь, и будешь жить долго и счастливо. И если хочешь — конечно, пускай они остаются. Но ты должна принять лекарство — с улыбкой отвечает ей княжна, входя в комнату.
— Зачем снова пить эту гадость... Ты и представить себе не можешь, какой мерзкий у него вкус! — недовольно кривится девочка.
— Могу, и потому если ты не будешь капризничать, я взамен выполню любое твоё желание. Так любая настойка станет немного слаще — обещает та, садясь на край кровати, и обнимая послушно проглотившего микстуру ребёнка — Ну, вот и чудесно. Так что же ты загадала?
— Жрица Тания сказала, что завтра мне уже можно будет ненадолго выйти на улицу. И я хочу посмотреть на парад стражей... — чуть смущённо отвечает ей сестра
— Ах, вот оно что... А тебе не рано интересоваться рыцарями? Или кто—то из них уже считает тебя своей Прекрасной Дамой? — лукаво смеётся Лисанна.
— Вот ещё... Никто меня никакой дамой не считает! Просто это очень красиво... — краснеет Амелира, отворачиваясь.
— Не обижайся, ангел мой, я просто пошутила. Конечно, ты увидишь этот парад. Я сейчас же найду капитана стражи, и спрошу, когда он начнётся — примирительно говорит старшая сестра, целуя её в щеку, и выходит из комнаты, направляясь в казармы.

***
...Но там никого нет, и княжна идёт сначала на конюшню, где тоже пусто, потом на псарню, и, никого не найдя и там, возвращается в усадьбу, поднимаясь по винтовой лестнице в комнату капитана стражи.
— Вейнар, ты здесь? Какого беса ты вечно исчезаешь именно тогда, когда нужен мне?! — уже издали девушка слышит какой—то приглушенный шум, но, только войдя в комнату, замечает, что капитан не один.
— Надо же, какая встреча... Хотя и странно, что княжна так запросто обращается к своим слугам... — ехидно оскаливается наёмник, держа его на прицеле арбалета. Второй бросается к двери, закрывая собой единственный выход.
— Не орденским псам говорить мне о субординации... Что вам угодно, господа? — девушка не показывает страх, незаметно опуская руку на закреплённый на поясе кинжал.
— От вас, княжна — ровным счётом ничего. Вы можете возвращаться к себе. А вот этот предатель пойдёт с нами. Ничего личного — распоряжение господина Дельтара — криво ухмыляется первый.
— Ну что ж... Если это приказ самого магистра — не смею вам перечить. Правда я не понимаю, почему он называет изменником самого преданного человека из всех, кого я когда—либо знала... — задумчиво произносит девушка, и весело добавляет — Пожалуй — я отправлюсь с вами, и сама спрошу у него об этом.
— Лисейн... — взволнованно подаёт голос капитан, и поправляется, заметив усмешки наёмников, — госпожа Лисанна — прошу вас, не делайте того, о чем потом пожалеете! Уходите ради всех богов, пока есть возможность...
— Вам ли не знать, что я никогда не жалею о своих решениях, благородный Вейнарис? Вы верно служите мне уже очень долго, и совесть не позволяет мне бросить вас в трудную минуту — невозмутимо отвечает княжна, и слегка улыбнувшись тихо добавляет, — К тому—же мне самой интересно повидать своего бывшего учителя...
— Совесть?! Да откуда она у вас вдруг взялась—то? — сгибаются от хохота наёмники, но тот, что помоложе быстро перестаёт смеяться, переспрашивая:
— И что это значит — «служите мне»? А разве не...
— Заткнись. Это все не нашего ума дело — резко перебивает его второй, и говорит княжне:
— Насчёт этого приказа не было. Так с чего это я вас слушать должен? Может вы чего сотворить с нами по дороге задумали...
— Помилуйте, ну что я способна сделать?! Я всего лишь слабая женщина, причём безоружная... И даже не могу поднять шум — или все узнают, что я тоже состою в ордене, который повсеместно объявлен вне закона — спокойно отвечает девушка.
— Ладно, можете ехать, только чтоб без фокусов. И пусть господин магистр там сам во всем этом разбирается... — подумав немного, разрешает наёмник.
— Рада, что вы приняли правильное решение — без злости кивает та, и презрительно смотрит на попытавшегося связать ей руки наёмника:
— В этом нет необходимости, поверьте. Мы не воры, и никуда не сбежим. А потому — довольно лазить по окнам, я проведу вас нормальным путём.
И пока удивлённые таким самообладанием наёмники пытаются найти подвох в её словах, княжна стремительно выходит из комнаты. Но, против их ожиданий, она не предпринимает никаких попыток к бегству, и действительно ведёт их через двор, по пути приказав старому конюху оседлать для всех лошадей.
— Сию минуту, только... сестре вашей что передать? Молодая госпожа с ума ведь сойдёт от беспокойства... — осторожно спрашивает тот, посматривая на чужаков.
— Передай, что мне срочно понадобилось повидать старого знакомого. Скажи, что я вернусь через день, и привезу ей подарок...
— ...Если вернётесь, конечно — нагло перебивает наёмник.
Девушка оставляет без ответа этот выпад, машинально проверяя крепления седла, и выводя за ворота свою лошадь. Но уже на дороге все же произносит, ни к кому не обращаясь:
— Не беспокойтесь за меня. К своей любимой сестричке я вернусь даже с того света.

***
Весь путь проходит в гробовом молчании. Княжна с безмятежным видом едет рядом с капитаном, не обращая ни малейшего внимания на заметно нервничающий конвой. Да и Вейнарис, погруженный в свои мысли, не выглядит особенно взволнованным. Только когда небольшой отряд проезжает по мосту над шумящей речкой, девушка будто—бы немного пугается, и подъезжает совсем близко к капитану.
— …Послушай, Вейнар — я найду способ выбраться оттуда живыми. Только ничему не удивляйся, и не спорь со мной, понятно? — грохот воды почти заглушает её тихий голос.
— Как скажешь... — еле слышно кивает он, и громко отвечает — Нет, я не знаю, сколько нам ещё ехать.
— Да нисколько — приехали уже почти. Чего — забыли дорогу, что—ли? — нервно смеётся один из наёмников.
— Я ничего не забываю... — княжна задумчиво смотрит на громаду древней крепости.
Для всех это просто старый монастырь, утопающий в зелени дремучего леса, а, правда, о его обитателях известна очень немногим... Убежище последователей таинственной Белой Девы безуспешно разыскивают во всех концах княжества, но мало кто знает, что их орден расположен прямо под носом.
Наёмник коротко стучит в ворота, и они открываются без лишних вопросов. Во дворе на первый взгляд почти никого нет, но через пару минут с незаметного балкона раздаётся пронзительный женский голос:
— Ну, и кого там ещё бесы принесли? И где все стражи? Я что — одна должна тут за всем следить?! — возмущённо спрашивает женщина в ярко—алом платье, спускаясь по ступенькам. И недовольно кривится, увидев вошедших:
— Понятно... Чудо наше непревзойдённое — Вейнар. Ну, надеюсь — в этот раз тебе ничего так просто с рук не сойдёт. А ты, Лисейн, — снова ищешь неприятности на свою голову? Или что тебя сюда вновь привело — вера в то, что ты всегда выкрутишься? — ехидно интересуется она, переводя взгляд с одного на другую.
— Скорее сентиментальность... Ещё раз увидеть своего бывшего учителя, поблагодарить его за все — это же так прекрасно, не находите? — пряча усмешку отвечает ей девушка.
— Ну—ну... Ладно, ждите здесь — женщина уходит, явно не слишком поверив её словам.
— Кто это был? Помню, что уже не раз видел её... — негромко интересуется капитан.
— Тарлайза, кто же ещё. Нахальная интриганка, возомнившая, что превзойдёт меня. Хотя — мы не враги, много чести кошке ссориться с мышами — презрительно отвечает княжна, смотря ей вслед.
— Она очень изменилась... — припоминая что—то произносит мужчина, потом спрашивает — Превзойдёт вас? В чем, интересно?
— А как ты думаешь? Она по уши влюблена в тебя, если ты ещё не догадался — смеётся Лисанна, и с улыбкой добавляет — Кстати, — давно хотела спросить — ты всем нужен... но кто нужен тебе?
— Вы сами знаете ответ, моя госпожа... мне не нужен никто — спокойно отвечает капитан, и быстро переводит разговор на другую тему — Я слышал — советница Тарлайза исключительно хитра...
— И что с того? Она слишком похожа на меня... за исключением того, что у неё есть слабые места. Для меня любовь сила — для неё слабость. Я не бесчувственна — но страсти проходят сквозь меня, не задевая сердца. Понимаешь — для меня любовь это все на свете... кроме того, что в это понятие вкладывают менестрели... — сделав вид, что не заметила его уловки, равнодушно отвечает девушка.
И добавляет в пространство:
— Вот именно — знаю. И потому — насчёт «никто» можешь лгать кому—нибудь другому... Самому себе, в крайнем случае. Хотя — втайне мучиться от одиночества, и ничего не делать, чтобы облегчить свою боль — это какое—то извращение, не находишь?
Но если Вейнарис и хотел что—то ответить, то его бесцеремонно перебивает один из наёмников:
— Я, конечно, слышал, что о самоуверенности княжны уже легенды ходят, но все же, — вы совсем не боитесь соперниц? Или намерены биться до последнего? — хихикает он.
— Ну что вы... И не стоит путать уверенность с самоуверенностью. Я не сражаюсь за тех, кто и так мой. А «соперница» сама давно поняла, что господин Вейнарис ей не по зубам. Что разобьёт сердце, как десяткам наивных девочек до неё, и забудет о ней... вернувшись ко мне. Ведь между нами не любовь, а гораздо больше — даже на расстоянии мы неразделимы, мы пара по воле небес, по велению судьбы. И, осознав это, она просто мудро сбежала... впрочем — как обычно — спокойно отвечает девушка, обернувшись к ним.
Наёмники ожидают грозы, но, как ни странно — капитан вовсе не злится, и кажется, вполне согласен с её словами, чему—то слегка улыбаясь. А княжна насмешливо заканчивает:
— ...И не смотрите мне так долго в глаза — иначе тоже отравитесь. А многоуважаемый магистр не переживёт ещё одной подобной потери среди своих воинов.

***
Однако стражи не слышат последней фразы, и смотрят мимо неё, заметив, как из дверей быстро выходит мужчина в светлой одежде. Первым делом он замечает Вейнариса, и даже чуть улыбается, но заметив стоящую чуть позади него девушку, которую явно не ожидал увидеть, сразу же меняется в лице:
— Вы слов не понимаете? Я же сказал, что не хочу видеть никого, кроме своего ученика. Так что здесь делает эта... особа?! — он говорит спокойно, но в его глазах читается плохо скрываемое бешенство.
— Простите, господин Дельтар, но она сказала, что хочет вас видеть... Да от неё же и опасности то нет — девка и все, разве что княжеского рода. Она же без охраны, да ещё и безоружная — ну какой от неё урон? — пытаются оправдаться порядком напуганные наёмники.
— Слабая и безоружная?! Та, кого я пять лет учил... пусть и на свою голову? Деревенские дурни! Таким, как мы, не нужна сталь и кулаки, чтобы заставить вас хоть невесту свою в реке утопить! И все ещё будут думать, что она сама была виновата... Кукловодов на базаре видели? Тот, кто нитки дёргает тоже безоружный... на первый взгляд — тихо и зло говорит магистр побледневшим стражам.
— Не стоит думать обо мне так плохо, господин магистр. Я не желаю никому зла, и приехала только потому, что опасаюсь за жизнь капитана своей стражи — вежливо, но твёрдо произносит княжна, вовремя уводя разговор от излишне скользкой темы.
— Своей?! — удивлённо переспрашивает тот, — Впрочем, ты ведь ничего не знаешь... В любом случае — возвращайся домой, и лезь не в своё дело. Твой отец найдёт нового капитана, моему ученику больше нечего у вас делать — презрительно бросает ей мужчина.
Но девушка непонятно чему слегка улыбается, не сдвинувшись с места, потом вдруг спрашивает, отвечая магистру не менее презрительным взглядом:
— И чего же, по—вашему, я не знаю? Того, что вы послали его шпионить за княжеским двором? Или ваших планов по свержению моего отца?
Магистр на долю секунды неуловимо меняется в лице, но быстро берет себя в руки, безразлично отвечая:
— Что за бред? Такой неблагодарности я не ожидал даже от тебя... После того, что я сделал для твоего блага — ты ещё смеешь нагло обвинять меня.
— Просто я всегда делаю то, чего от меня не ожидают... Думаете, я поверила в вашу благотворительность?! Зачем тогда было скрывать правду от моего отца? Почему я должна была врать ему, что мне вдруг приспичило пять лет провести в монастыре? И то, что вы потом отправили со мной ещё одного своего ученика — я должна была поверить, что это все ради моей безопасности? При том, что вы первый убили бы меня... если бы могли — девушка усилием воли убеждает себя говорить спокойно, хотя в душе у неё огненной волной поднимается нестерпимое желание основательно подпортить ледяную маску собеседника.
Которая и без того идёт заметными трещинами...
— Это ты ей рассказал?! Или кто — вы? Отвечайте! — не своим голосом приказывает магистр, но перепуганные наёмники только качают головами.
— Княжна догадалась сама. Примерно через полгода, может раньше — говорит капитан, и опускается на колени:
— Учитель, я один виноват в случившемся. И приму любое наказание, но отпустите остальных — они здесь не причём.
— Не сходите с ума, капитан. Здесь нет вашей вины. Да и никто не виноват в том, что господин магистр просто поставил не на ту лошадь... — подаёт голос девушка.
Взбешённый Дельтар подходит ближе, но княжна тоже делает пару шагов ему навстречу:
— Благородный Вейнарис давно не ваш ученик. Он капитан теннийской княжеской стражи. Вы не имеете больше права судить его — твёрдо говорит она, холодно глядя в сузившиеся от ярости глаза.
Магистр останавливается, глядя на поднявшегося с колен человека, и стоящую за его плечом девушку, и по его лице можно прочесть только глухую ненависть, перемешанную с непонятной тоской:
— Боги, какая трогательная забота... Может мне ещё благословить вас?
— Не стоит — это не то, о чем вы подумали. Просто — плохой же я стану княжной, если не буду заботиться о тех, кто рискует жизнью ради меня и моего дома — не поддаваясь на провокацию, ровно отвечает Лисанна, и ехидно заканчивает — Да и вообще — терпеть не могу, когда портят то, что им не принадлежит...
Такого магистр выдержать уже не может, и с его губ чуть не срывается приказ немедленно казнить лукаво улыбающуюся девушку... а может и капитана, который не протестует её словам, глядя только на лошадей. Но господин Дельтар не занял бы столь высокий пост, если бы не умел рассуждать непредвзято. И сейчас здравый смысл подсказывает ему, что опрометчивые решения приведут к мятежу, и придётся как—то объясняться с повелителем Метиром, который вряд ли поверит, что его дочь умерла в тихом монастыре от несчастного случая... И он находит в себе силы поинтересоваться:
— Так что же ты предлагаешь? Оставить без внимания это предательство?
— Да, чтобы не создавать ненужных конфликтов. А у меня нет причин воевать с орденом, и достаточно дел при дворе. Я уеду, и по—прежнему буду молчать о том, что знаю. Но ваш ученик останется со мной — на своём месте капитана. Это же справедливая плата за попытку развалить княжество моего отца? — вопросом на вопрос отвечает княжна.
— Твоей дерзости нет предела... Интересно — твоя сестра тоже не отличается уважением к своим учителям? — магистру все—же удаётся задеть девушку.
По её лицу пробегает тень, и она перестаёт улыбаться, очень серьёзно предупреждая:
— Не впутывайте её в наши игры. Если кто—то из ордена приблизитесь к Амелире — то вы пожалеете.
— Что ты сделаешь?! Ты не всесильна, как бы тебе не хотелось верить в обратное! — бросает ей учитель.
— Вам — ничего. Но ваш ученик может получить приказ отправиться в такое место, откуда гарантированно не вернётся живым. Я слышала — в диких степях кочевники совсем обнаглели... А это ведь на границе с Тенной — спокойно отвечает девушка, вновь возвращая себе обычный безмятежный вид.
— И что ты на это скажешь, Вейнар? Тебе не заслужить её любви. Обещаю, что если ты сейчас убьёшь эту изменницу — то получишь моё прощение — пытается повернуть ситуацию в свою сторону магистр.
— Только великим богам известно, что можно, и чего нельзя добиться в этой жизни... Но в любом случае — я не могу убить княжну. Когда она узнала обо всем, то взяла с меня кровную клятву. Вы же знаете, что боги сурово карают за её нарушение? И ещё... я поддерживаю решение княжны — так будет лучше для всех — с полупоклоном отвечает тот явно не ожидавшему такого поворота событий учителю.
— Да, и спасибо, что напомнили. Я совсем забыла упомянуть об этом. Ну, так что — вы согласны? — спрашивает девушка, благодарно улыбнувшись капитану.
— Я дам ответ утром. А пока — идите спать... но ваши комнаты будут на разных этажах — сквозь зубы отвечает магистр, не признавая поражение.
— Пусть так. Но как вы могли подумать подобное?! Чтобы благородная леди с простым стражем... — оскорблённо говорит княжна.
И уходя, с усмешкой добавляет через плечо:
— А даже если и так, все равно, ревность — недостойное чувство. Особенно для человека столь высокого положения...

***
В полутёмной комнате непривычно жарко от горящего камина, и как всегда неуловимо пахнет жасмином. Молодой мужчина останавливается почти на пороге, отчего—то не решаясь пройти дальше. Может быть, дело в запахе, с которым связано слишком много воспоминаний... А может — оттого, что в неровном свете огня магистр, кажется намного моложе, и его глаза очень странно блестят, как никогда напоминая взгляд его змеи. Но Вейнарис усилием воли запрещает себе думать о прошлом, и сразу же переходит к делу:
— Учитель, я прошу вас — позвольте нам просто уехать... И ради всех богов — не причиняйте вреда княжне, это вызовет политические проблемы с её отцом.
Но магистр только горько усмехается, сокрушённо качая головой:
— Кого ты пытаешься обмануть? Тебя ведь совершенно не волнует политика. И даже сейчас ты просишь не за себя... Да, неприятно признавать, но эта теннийская лиса все—же обыграла меня, причём на моем же поле — как—то чересчур спокойно говорит он, потом продолжает, уже едва сдерживая раздражение — И, тем не менее, скажи на милость — почему я должен прощать ваше предательство?
— Уничтожив нас, вы не обретёте покоя. Я помню ваши уроки — что опыт потерь и поражений не менее важен — так как является фундаментом для новых побед.
— Да, верно. Но этот фундамент порой сложен из таких острых камней, что своими гранями они разрушают вновь построенные стены... — отвечает Дельтар, и все же не выдержав, зло продолжает — Как ты не понимаешь, что с каждой потерей сгорает часть души?! И на её месте остаётся только пепел — холодный и безразличный. А когда сгорит последняя — во что превратится человек? В пустой сосуд с отколотым дном, который существует лишь потому, что нет сил умереть. Если бы ты только мог представить, как это больно...
— Я не боюсь боли, учитель, вы ведь знаете — произносит Вейнарис, пытаясь скрыть, насколько его задели эти слова.
— Так чего ты тогда боишься?! Вечного одиночества — как я? Или забвения — как твоя проклятая княжна? — почти кричит магистр, не глядя отталкивая обиженно зашипевшую змею.
— Нет, не этого. Я боюсь стать никому не нужным. Когда я был в Чежесе, то слышал удивительно точную поговорку — даже самый дорогой меч ржавеет, и превращается в бесполезный кусок железа, когда слишком долго пробудет в кладовой.
— Вот как... Но ты ведь многим нужен... А кто нужен тебе? — спрашивает вдруг магистр, избегая смотреть на своего ученика.
Капитан отчего—то слегка вздрагивает от этого вопроса, вдруг понимая, что княжна гораздо больше похожа на магистра, чем кажется на первый взгляд, но, не задумываясь, отвечает:
— Никто. Можете наказать меня за мои слова, но превыше всего я ценю свободу.
Но Дельтар только устало усмехается:
— Нельзя наказывать за заблуждение. Свобода — это когда ты никому не нужен. Подумай — ты ведь противоречишь сам себе. И можешь солгать другим, но не обманешь меня. Ты мечтаешь о счастье — но избегаешь его. Возможно, в этом отчасти виноват я, но иногда мне кажется, что ты сошёл с ума... — слегка успокоившись, говорит он, отходя к окну. И продолжает:
— Уходи, если хочешь. Но если так хорошо помнишь мои уроки — вспомни, что я говорил на твой семнадцатый день рождения...
Вейнарис старается не вспоминать ничего, но смутная картина сама всплывает перед внутренним зрением — «…Знаешь, — спокойно говорит учитель, — я занимаюсь лишь тем, что запрещено или скрыто от глаз. И способен полюбить только то, что красиво и опасно… Он молчит, внимательно глядя на звёздное небо за окном, и добавляет с усмешкой, оборачиваясь к своему ученику — как ты, мой Вейнар...»

— По глазам вижу, что вспомнил... Ну да какая теперь разница, что я тогда говорил... — через силу усмехается магистр, выговаривая как заклинание:

Извечный закон, — зима чрезмерно хитра
И чары её — узор ледяной до утра
Странно быть с той, что так холодна,
Ветер и снег — злая шутка в этом видна.

Но не бойся — бог все простил
И уедете вы с рассветом.
Я однажды уже отпустил
Сердце своё — прошлым летом...

Вейнарис понимает, что им больше ничего не грозит, и можно, да и нужно немедленно уйти, но от последней фразы все же не выдерживает, продолжая:

Прошлым летом?! Когда я верил...
Сам не знаю, во что. Может... в вас?
Ход каждый, разумеется, проверил
Ваш разум. Так что же сейчас?

Магистр, отчего вы грустите?
Да, верно — слишком умна княжна
Но простили «меня» — так и «нас» простите.
Нет, не жаль мне. Жестокость её нежна...

— Простите меня учитель... за все, что было. И особенно за то, чего не было… — с этими словами он, не оборачиваясь, закрывает за собой дверь, прекрасно понимая, что это похоже на побег. Но все равно слышит тихий голос:
— Мне не за что тебя прощать, мой Вейнар... Доброго пути.

***
На горизонте уже видны теннийские ворота, а до этого молчавший всю дорогу капитан вдруг спрашивает у едущей по левой стороне дороги княжны.
— Скажи мне, Лисейн — ты правда послала бы меня на верную смерть, случись что—то с твоей сестрой? И что за подарок ты ей обещала?
Девушка загадочно улыбается, смотря на поднимающееся из—за горизонта солнце, потом тихо смеётся:
— Кто знает, Вейнар, кто знает... Может — я сказала правду, а может — просто неудачно пошутила. Но ведь магистру об этом неизвестно, верно? А подарок... об этом ты тоже обязательно узнаешь, но — всему своё время. Знать все заранее слишком скучно...